Волшебство лета - Страница 25

— Мартин?

Еле слышный шепот заставил сердце Фагерста болезненно сжаться. И горестные интонации и детская беспомощность во взгляде наводили на мысль о хрупкой статуэтке из венецианского стекла. До сих пор высокая статная Глэдис не казалась ему эфемерной, а вот сейчас у Мартина перехватывало дыхание от щемящей жалости к этой женщине.

— Мартин? Что случилось?

Хороший вопрос! Он попытался объяснить:

— Я выходил из машины… Ты потеряла сознание…

— Потеряла сознание? Я? — Глэдис облизнула пересохшие губы. — Не говори глупостей! Я в жизни своей не падала в обморок! — Щеки ее заалели: она вспомнила. Доктор! Диагноз! — О Боже! — прошептала она, зажмуриваясь.

— Что такое? Опять?

Молодая женщина глубоко вздохнула и заставила себя открыть глаза. Мартин злится. И это понятно. Мистер Фагерст не желает иметь ничего общего со случайной подружкой, но против воли вынужден разыгрывать рыцаря перед дамой, попавшей в беду: стоит в центре Лос-Анджелеса и держит ее на руках! Однако, черт возьми, кто, как не он, причина подобного несчастья! Если бы она никогда не увидела его, не поехала бы на ужин, не поддалась бы соблазну…

Неправда! Он не соблазнял ее. Она отдалась ему добровольно. С радостью! Даже теперь, зная, что мир уже не станет прежним, что бы уж там она для себя не решила, даже теперь, оказавшись в его объятиях, она чувствовала…

Глэдис напряглась и уперлась ладонями ему в грудь.

— Нет, голова уже не кружится. Со мной все в порядке, честное слово! Пожалуйста, отпусти меня…

— Я тебе не верю.

— Не глупи! — Пешеходы с нескрываемым любопытством оборачивались, разглядывая странную парочку. Даже в Лос-Анджелесе мужчина, держащий женщину на руках посреди оживленной улицы, неминуемо привлечет внимание. — Мартин, я сказала…

— Я слышал, что ты сказала! — Толпа расступалась крайне неохотно, но кто бы смог противостоять Фагерсту? — А ну дайте пройти! — властно потребовал он.

Глэдис затаила дыхание: неужели он несет ее туда, откуда она только что вышла?!

— Что ты затеял?

— Это поликлиника. Там до черта докторов и медсестер. Мы войдем в первый же кабинет, и…

— Нет! — вскричала она в панике. — Мне не нужен доктор!

— Еще как нужен! Люди не падают в обморок без причины.

— Кто сказал, что без причины? Я… я на диете. Ничего, кроме томатного сока и черного кофе на завтрак, ланч и ужин, — выпалила Глэдис последнюю версию избавления от лишнего веса, что циркулировала в светских кругах. — Так можно сбросить пять фунтов за два дня.

Пять фунтов? Мартин не мог взять в толк, зачем ей сбрасывать хоть унцию! Глэдис казалась совершенством: эти мягкие округлые очертания, это теплое податливое тело…

— Тебе худеть ни к чему!

— Камера с тобой не согласна.

— Похоже, камера не видела тебя крупным планом — так, как я…

— Как мило вспомнить о том, что имеешь дело с безупречным джентльменом! Последний раз говорю: поставь меня на землю!

— С удовольствием! — Мартин повиновался, по-прежнему придерживая за плечи. — А ну пошли!

— Куда?

Но Мартин без лишних слов увлек ее за собой, растолкал толпу и пробился к лимузину. Смит уже стоял у машины, придерживая дверцу: живое воплощение невозмутимой учтивости. Похоже, шофер привык к тому, что его босс похищает женщин прямо на улице средь бела дня.

Глэдис уперлась каблучками в землю, но бесполезно! Мартин отличался недюжинной силой, и, даже когда его обозвали непечатным словом, от которого брови финансового магната поползли вверх, он все равно не ослабил хватку.

— Спасибо, Смит, — поблагодарил он. — Глэдис, пожалуйста, садись в машину.

Поняв, что она не желает слушаться, Мартин втолкнул свою жертву внутрь и усадил на кожаное сиденье.

— Как ты смеешь?! — Глаза Глэдис метали молнии. — Как ты смеешь так со мною обращаться? Я не… я не почтовая бандероль, которую швыряют в фургон и доставляют по назначению!

— Нет! Ты тупоголовая особь женского пола, очевидно, решившая проверить, что сработает раньше: голодная смерть или сотрясение мозга. — Машина влилась в транспортный поток, что неторопливо катил по улице. — Так вот, я доставлю тебя домой. А там делай что хочешь: накачивайся томатным супом и черным кофе и упражняйся в прыжках в воду ласточкой на ковре.

— Во-первых, я пью томатный сок, — свирепо поправила Глэдис, — а вовсе не суп. И я не упражняюсь в прыжках ласточкой.

Молодая женщина с вызовом уставилась на Мартина. Юбка ее задралась, волосы лезли в глаза, от блузки отлетела пуговица, а он восседал рядом, невозмутимый словно глыба льда, со снисходительно-скучающим видом. Ох, как она его ненавидела!

— Прыжок готовился что надо, — отозвался Мартин. — Нацеленный точнехонько на мостовую.

— Прекрати, а? Я просто… Просто голова закружилась, вот и все.

— При виде меня, — уточнил он, не сводя с нее обличающего взгляда.

— Не обольщайся! — вспыхнула Глэдис.

— Томатный сок и черный кофе, — проворчал Мартин. — Это еще вопрос, что у тебя в голове: опилки или ветер.

Глэдис одарила его в ответ яростным взглядом. Отбросила непослушную прядь со лба, скрестила руки на груди, неосознанно пародируя своего спутника. В машине воцарилось гробовое молчание. Наконец лимузин затормозил у ее дома, и Глэдис, поспешно распахнув дверцу, выпрыгнула на тротуар, не дожидаясь помощи.

— Спасибо, что подвез, — молвила она, каждое слово источало яд. — Хотелось бы добавить, что встреча была приятной, да что толку лгать?

— О, какие любвеобильные слова, Глэдис! Я растроган. — Мартин поднял взгляд и лукаво сощурился. — Помни, что я сказал: тебе худеть ни к чему. Попробуй поесть нормально — просто для разнообразия.